Камышинского историка и краеведа Геннадия Николаевича Шендакова прекрасно знает не одно поколение камышан. На выставках его работ зрители неизменно требуют комментариев. Автор начинает неспешный рассказ:
— Перед вами вид улицы Саратовской начала XX века. Теперь она носит название «Октябрьская». Великолепные купеческие здания украшали улицу на всем протяжении. Вы видите магазин купца Михаила Альтухова: он, как и Земский дом, в котором мы сейчас находимся (музей), был исполнен в стиле «русского теремного зодчества». Это здание сохранилось и поныне, но сначала у него снесли крышу с башенками, а потом обложили кирпичом.
Зрители вздыхают: они мысленно уплывают в прошлое и перед ними раскрываются удивительные картины ушедшего столетия… Автор этих строк не единожды общался с Геннадием Николавичем, а беседовать с ним — поверьте мне! — одно удовольствие.
— Геннадий Николаевич, мало кто знает, что вы начинали как фельдшер-акушер. Это правда?
— Действительно, я окончил наше медицинское училище и за время учебы фельдшером-акушером принял 26 родов. Последние свои роды я принимал, можно сказать, «попутно». Тогда я работал уже в другом месте, но, проходя мимо роддома (в то время он располагался у ДДК «Дружба», в доме, где теперь детская инфекционная больница) заглянул «на огонек». Идут роды… Так получилось, что дежурная акушерка Клава Оголева не сумела найти подхода к будущей маме и, увидев меня, попросила: «Геннадий, прими, ради Бога!» Я облачился в халат, вымыл руки… Через полчаса на свет явился новорожденный!
— Вы стояли у истоков создания местного историко-краеведческого музея… Как это было?
— В 1960 году я опубликовал две заметки «Городу нужен музей». В апреле на собрании интеллигенции я отправил первому секретарю горкома П. В. Мещерякову записку о создании музея и получил ответ: «Будет образован оргкомитет». Прошло время, и вот я из газеты узнаю о первом заседании. Я тут же пришел в горком, поинтересовался: «А как же я?!» Мне ответили: «Мы тебя не нашли». Дело было улажено: со второго заседания я стал членом оргкомитета. С 1 января 1970 года камышинский музей стал государственным. Я стал его первым директором, получил от горкома здание Земского Дома, занимался оформлением документации и так далее.
— Почему же вы уже на следующий год расстались с музеем?
— Не с музеем, а с директорской должностью. Всему причиной стал низкий оклад. Труд работников истории и культуры, как вы знаете, и сейчас оплачивается по самым низким ставкам. Считаю, это не нормальной ситуацией! А с музеем я не расставался никогда: работая в системе МВД, я вел историко-краеведческий кружок как внештатный сотрудник. Был случай: я повел школьников на раскопки, а они подбросили в яму человеческую кость. Я смотрю, что-то не так: кость-то сухая, а земля — сырая. Кружковцы смеются: «Мы думали, вы не догадаетесь!» Самое интересное, что позже на этом месте было найдено древнее погребение. К слову, будущий мэр города Л. А. Алферов мальчишкой тоже посещал мой кружок.
— Много открытий принесли вам раскопки?
— Первое древнее поселение срубной культуры было открыто еще тогда, когда я работал в оргкомитете по созданию музея. В 1961 году с собранными материалами поехал в Саратов и был принят в университет. В 1968 году я вместе с дипломом получил право на так называемый «открытый лист», разрешающий вести раскопки. С того времени мною открыто 10 древних поселений, найдено множество предметов. Все они находятся в фондах музея.
— «Черные копатели» не беспокоят?
— Приходят, расспрашивают… Показывают удивительные находки, которые, к сожалению, вряд ли когда-нибудь увидят камышане. Хорошо что иногда разрешают снять копию… Как-то принесли топор из древнего захоронения. Сделал копию, хоть она останется для потомков.
— Вы — автор несколько книг, а сейчас вами написана новая… О чем она?
— Книга называется «Происхождение и судьбы народов Евразии». В ней по-новому трактуются вопросы первичных народов России и Европы. Книга была предложена московскому издательству «Вече». В целом, она понравилась с одним редакторским «но»: некоторые выводы слишком смелые. К сожалению, современное общество не особо нуждается в книгах. Приходится обращаться к предпринимателям, искать спонсоров… Как сложится будущее книги, пока неизвестно.
— Как получилось, что вы стали художником?
— Это не веяние последних лет. Я увлекся рисованием в седьмом классе, посещал кружок при Доме пионеров и учился у художника А. И. Грибкова. На третьем курсе медучилища я поступил во Всесоюзный дом народного творчества, отделение рисунка и живописи. Сейчас он называется — Московский университет искусств. В 1961, 1963 годах я участвовал в выставках по линии системы МВД. С уходом на пенсию я занялся живописью вплотную. Я пишу по историческим фактам. Есть фотографии того времени, но они — лишь миг. Зная историю края и почти каждого известного дома, я с помощью живописи воссоздаю живой и яркий образ прошлого. Приглашаю камышан на выставку — вы увидите старинный Камышин, а может, и сами вспомните что-то дорогое и близкое вашему сердцу.
