Автор воспоминаний: Инна Дмитриевна Арзуманова — коренная камышанка, всю трудовую жизнь посвятившая медицине. Ветеран труда, сейчас — на пенсии. На фото Инна Дмитриевна стоит на улице Комсомольской, возле дома № 47 «А», в подвалах которого в годы войны располагалось бомбоубежище.Это страшное слово — война!
Воспоминания о войне все еще тревожат души и сердца людей. Черной полосой война перечеркнула многие судьбы. Своим огненным крылом она коснулась и Камышина, небольшого провинциального города с населением 22–24 тысячи человек.
Южной границей города в то время был центральный рынок и церковь. Нынешняя улица Базарова считалась окраиной. Северной границей было железнодорожное полотно. Маленькая, в виде ручейка речка Камышинка разделяла город на «старый» и «новый». Два этих «города» соединял небольшой деревянный Бородинский мост. В небольшом городе было несколько заводов: лакокрасочный, стеклотарный, консервный, спиртоводочный, пивзавод и хлебозавод. На Республиканской улице находилась городская электростанция. Вдалеке от города, за железнодорожным полотном, на крутом берегу Волги — нефтебаза. Все эти жизненно важные объекты во время войны были под прицелом немецких самолетов.
Коренная камышанка, я помню, что пришлось пережить в суровые военные годы. Мирное время отсчитывало часы, когда в один из дней все услышали страшное слово — война! Я видела озабоченные лица своих родителей и понимала, что случилась беда. Мне было восемь лет, когда началась война. В 1941 году все мои одногодки и я пошли учиться в первый класс. В 1942 году вражеские войска стояли у стен Сталинграда, рвались к берегам Волги. В 180 км от Камышина был фронт. Над городом стали появляться вражеские самолеты…
Прифронтовой Камышин жил по законам военного времени. Каждый вечер окна домов закрывали темными шторами, и город погружался во мрак, замирал. Светомаскировка была обязательна для всех. Жители знали, где находится бомбоубежище, в котором они могут укрыться во время налета вражеских самолетов. Многие делали укрытия у себя во дворах, которые назывались «щель». Большое бомбоубежище было на улице Комсомольской, дом 47 «А».
Налеты бомбардировщиков происходили в утренние часы с какой-то определенной точностью — часам к 9 утра мы уже ждали объявления воздушной тревоги и чаще всего не ошибались. Никогда не забуду, как после объявления воздушной тревоги, мы бежали с мамой по Октябрьской улице в бомбоубежище. Налет был ночью. В городе темно, совсем близко слышим тяжелый гул немецкого самолета и — вдруг! — в воздухе повисла осветительная ракета. Стало светло, как днем и город был виден как на ладони. Нам пришлось остановиться, прижаться к стене магазина и ждать, когда самолет удалиться.
По дороге в школу
Первое время немецкие самолеты чувствовали себя хозяевами в небе над городом, летали низко, как тогда говорили «на бреющем полете». Позже было установлены зенитки, а ночью мощные прожекторы своими лучами пронизывали небо над городом. Какое-то время, я ходила в школу № 7 (ныне Детская эколого-биологическая станция). Идти было далеко, по Советской улице, мимо хлебозавода (сейчас КЭС). Немцы бомбили такие объекты, и дорога в школу не была безопасной.
Однажды, я возвращалась из школы домой и, немного не дойдя до хлебозавода, услышала сигнал воздушной тревоги. Укрытия близко не было. Я остановилась, гул немецкого самолета был уже близко — и вскоре я услышала пронзительный свист падающей бомбы и взрыв. Бомба взорвалась в жилом квартале на окраине города, в районе улицы Базарова. На всю жизнь мне запомнился пронзительно-свистящий звук падающей бомбы. Было страшно тогда, и сейчас вспоминать — страшно.
Во время войны мама работала телефонисткой в камышинском усилительном пункте Сталинградского линейно-технического узла связи Нижне-Волжского речного пароходства в здании на улице Набережной. Немецкие самолеты бомбили переправу на Волге, и мама боялась оставлять меня дома, поэтому часто брала с собой, когда уходила на дежурство в ночную смену. Я устраивалась на полу в ее маленькой аппаратной комнате и засыпала под разговоры с невидимыми абонентами и щелканье аппаратуры. Мама говорила: «Умирать — так вместе».
В один из налетов бомбы были сброшены в северной части города, где находились заводы. Не попав в цель, бомбы взорвались на косогоре, около деревни Соколовка. По иронии судьбы мы в это утро были в этой деревне, скрываясь от вражеских налетов на город. Бомбы взорвались недалеко от дома, где мы находились. От взрывной волны из окон дома вылетели стекла. Больше мы не уезжали из города, не испытывали судьбу — будь что будет, как говорится, «от судьбы не уйдешь».
Я хорошо помню, как горела нефтебаза. Вражеские самолеты летели с южной стороны города над берегом Волги. Сброшенные бомбы взорвались на территории нефтебазы. Вслед за взрывами в небо взметнулись огромные языки пламени и густые, черные клубы дыма поползли над городом. Страшный пожар полыхал почти неделю, постепенно угасая, но слабый шлейф еще некоторое время тянулся над городом.
Неизвестный военный
Люди жили в постоянном страхе, не зная, что их ждет завтра. Немецкие самолеты не бомбили жилые кварталы города, но в один из налетов бомба взорвалась на улице Калининской, совсем недалеко (около 10 м) от дома, где временно жила наша семья. Совсем немного — и было бы прямое попадание. Дом деревянный, одноэтажный на две половины. Одну половину дома занимала наша семья, а в другой жили супруги Зубрилины… Когда в квартире Зубрилиных остановился военный, мы не знали. Днем я увидела его во дворе нашего дома. Недолго побыв во дворе и выкурив папиросу, он вернулся в квартиру. Больше я его не видела. Вечером мама уходила на дежурство в ночную смену и взяла меня с собой. На следующий день, утром, налет вражеского самолета был примерно в 8 часов утра.
Во дворе у нас было укрытие — щель. Отец работал на спиртоводочном заводе. В это страшное утро он был дома. Услышав сигнал воздушной тревоги и пронзительный свист падающей бомбы, он едва успел заскочить в укрытие. Его, можно сказать, туда втолкнула взрывная волна, ведь бомба взорвалась совсем рядом. На улице паника… Люди, которые набирали воду из колонки, убиты, кто-то тяжело ранен, слезы, крики. Двери нашей квартиры открыты, стекла в окнах выбиты, все вещи перевернуты, сдвинуты с мест сильной взрывной волной, побиты осколками.
Мамино ночное дежурство в это утро заканчивалось в девять часов. Едва дождавшись смены, мы побежали по Гоголевской улице и, свернув, на Калининскую увидели страшную картину случившегося: на дороге, совсем рядом от нашего дома, большая воронка от взрыва, на фасаде углового кирпичного двухэтажного дома зияла огромная дыра. Потом мы узнали, что военного в это утро у Зубрилиных уже не было. Спустя годы, рассуждая, приходишь к выводу, что бомба на наш дом была сброшена не случайно. Вспоминая этот случай, размышляя, невольно приходишь к мысли, что в годы войны в нашем доме на непродолжительное время останавливался крупный военачальник. Кем он был, остается только гадать.
Город госпиталей
Налеты вражеских самолетов на город стали повторяться все чаще. Жители уезжали из города, бросали свои квартиры. С Пушкинской улицы, дом 55 уехала еврейская семья. Квартира долго пустовала, и нашей семье разрешили жить в этой квартире. Хозяева так и не вернулись. В эту квартиру к нам приезжали военные. На Сталинградском фронте воевал родной брат мамы — Владимир Иванович Лобанов.
Периодически, на своей полуторке с военными, он приезжал в Камышин с очередным заданием и останавливался у нас. Одно время мы готовы были эвакуироваться из города, но мамин брат, приехав в очередной раз, сказал нам: «Враг дальше Сталинграда не пройдет — и не смейте трогаться с места». Это было сказано с такой убежденностью, уверенно, что мы остались в городе.
В Камышин прибывало очень много раненых. Почти все школы были отданы под госпитали. Город был как один большой госпиталь. Не хватало белья, рабочих рук. Помогали жители города, молодежь, школьники. Война сплотила людей. Я видела, как мама приносила много белья из госпиталя (большие узлы), штопала его за швейной машинкой, хорошо проглаживала, относила — и брала новую партию белья. У меня сохранилась справка, выданная маме эвакогоспиталем № 119 в том, что мама в общественном порядке обслуживала раненных больных по ремонту вещей на дому. Для солдат вязали носки, варежки, шили кисеты для махорки.
Маленький Камышин жил одной заботой, одной мыслью — помочь фронту. Местная молодежь, школьники старались окружить заботой и вниманием раненных в госпиталях. Я помню, мы ходили в госпиталь, который находился в здании, где сейчас школа № 4. С какой радостью раненные смотрели наши школьные номера художественной самодеятельности. Эти воспоминания сохранились и у моей одноклассницы Риммы Васильевны Жирновой — учитель физики и математики — ныне пенсионерки.
В 1942 году к нам в класс пришла новая ученица — Люся Хлынина. Ее семья была эвакуирована из Сталинграда. Учитель физики, ныне пенсионерка, Людмила Павловна руководит общественной организацией города «Дети Сталинграда». Во время войны камышане помогали друг другу и тем, кто нуждался в их помощи, жили одной надеждой на скорые перемены в ходе войны, на наше победное наступление на фронте.
Мне довелось видеть и разрушенный Сталинград. Когда фронт ушел далеко на запад, и была разминирована Волга, мы с мамой отправились на пароходе в Сталинград. В памяти до сих пор осталась страшная картина разрушенного, сгоревшего города. Груды камней от разрушенных зданий, остатки уцелевших, обгоревших стен, вырванные с корнем, обгоревшие деревья. Мы шли, выбирая дорогу, обходя завалы. В сохранившихся подвалах жили люди, они возвращались в город и обживали все, что еще можно было приспособить под жилье. В одном из таких подвалов жила наша родственница.
День Победы!
День Победы запомнился всеобщим ликованием людей. Когда по радио диктор объявил об окончании военных действий, уставшие от войны люди выходили на улицы города, поздравляя друг друга с победой, громко кричали и пели песни, смеялись и плакали, обнимая друг друга. У одних это были слезы радости, другие оплакивали тех, кто никогда не вернется домой.
События далеких иных лет остались в моей памяти на всю жизнь. Я была школьницей младших классов, когда началась война, но память возвращает к событиям военных лет. Такое не забывается…
Многое изменилось за прошедшие после войны годы. Неузнаваемо изменился город. Выросло новое поколение. Бывшие школьники военных лет стали пенсионерами. В мир иной уходят, пережившие войну, ветераны. Но горит «вечный огонь» на Мамаевом кургане, и люди должны помнить, какой дорогой ценой завоевана победа и мирное небо над головой. Будущее принадлежит новому поколению, которое строит жизнь по-новому. И, дай Бог, чтобы она была счастливой и спокойной!
ТАК БУДЕТ — Я ВЕРЮ…
