Мне немного неудобно перед читателями, но в этом маленьком очерке имени не будет. Это условие яркого, ни на кого в Камышине не похожего поэта я не смогу нарушить. Продиктовано оно тем, что автор очень хорошо известен горожанам. Можно сказать — в своих кругах он популярен, а круги эти — государственная служба, хотя к чиновничеству в общепринятом понимании его служба отношения не имеет.
Разумеется, никто или почти никто не подозревает Автора в литературном творчестве высокого класса. Его работа вряд ли источник вдохновения. Но он пишет серьезные философские поэмы, потрясающую лирику, прекрасные сонеты. Одинаково легко владеет пульсирующим хореем, напевным анапестом и даже изысканным шестистопником. Количество читателей «его имени» на известном поэтическом сайте «Снежный ком» — тысячи. У него три высших образования, но филологического нет, и в это сложно поверить, потому что он абсолютно профессионален.
Мое открытие — в общем, случайность.
Стандартов твердых в жизни нет,
Тому есть множество примеров.
Но, несмотря на опыт лет,
Я ненавижу полумеры!
Пусть смотрят сквозь плеяды линз,
Мысль запирают в рамки бреда.
Я не стыжусь: максимализм —
Мое прижизненное кредо!
Идти судьбе наперерез —
Все прямо, и ни шагу влево!
Дуэль? Пусть целится Дантес!
Любить? Пусть будет королева!
Во сколько это было им написано? Говорит, едва в девятнадцать. Заявочка, однако…
Он маршировал курсантским строем, сочинял на свои стихи классные песни, но никогда не «наедался» только лирическим меню. Позже, «побродив» по жизни, попробовав на вкус и «вегетарианство» вольного художника, и напряг на плацу в лейтенантских погонах, и круглосуточные дежурства в силовом ведомстве, открыл, что ничего принципиального в нем уже произойти не может. Он стал взрослым раньше, тогда, в девятнадцать — будто наперед.
…Пока мне в церкви не отпели
Пути отпущенного нить,
Завышенные ставлю цели —
По мне так интересно жить!
Сказала Автору, что это похоже на раннего Высоцкого. Или на не очень раннего, времени «Метрополя». Кто не знает — издавался в девяностые такой российский альманах, объединявший звездных диссидентов — Максимова, Высоцкого, Аксенова, Ерофеева, Горинштейна, Искандера.
Автор выдал сенсацию:
— Я печатался в «Метрополе» в 95-м, мне тогда 25-ть стукнуло…
Я сделала круглые глаза и тут же изничтожила удивление. Чему я удивляюсь, если он всегда был талантлив?
Стихотворение наречь
Стихом — в поэзии зазорно.
Но все ж, рискуя гнев навлечь,
Я не пойду дорогой торной!
Ведь стих — живое существо,
В нем радость, боль, в нем взрыд печали,
Ему присуще озорство,
Стих не абстрактен, он реален.
Как пыль у сонного в глазах,
Как звон в ушах, как звуки рога,
Как предрассветная роса,
Как свет, как мысль, как вера в Бога.
Он жив! И в плоскостях иных
Реальней нас. Там мы — лишь свечи.
Жизнь человека — краткий миг:
Свеча угаснет. Стих же вечен!
Человек азартный, он попробовал «на вкус» все поэтические жанры. Его умные пародии чем-то напомнили мне виртуоза Александра Иванова из «Литературки». В них улыбка тем «шире», чем тоньше, а не наоборот.
Начинающий московский поэт написал такие четыре грустные строфы, «пригласив» в пародисты Автора.
Слишком много вокзалов
За последние дни.
Мне на миг показалось —
Мы остались одни.
Замер вечер холодный,
Задремали часы.
И в душе нет контрольно-
Следовой полосы.
Электричке рассветной
Не разрезать тоску.
И в глаза, будто ветром,
Набросало песку.
Навалилась усталость —
Ни присесть, ни прилечь,
Слишком много вокзалов,
Расставаний и встреч.
Пародия получилась веселой, до куража задиристой.
Эротичней вокзалов
За последние дни
Ничего не осталось —
Только я и они.
И часы задремали
(Батарейкам конец),
Душу тяпкой ровняет
Пограничник-стервец.
Электрички рассветной
Нынче без толку ждать,
Замер вечер конкретно,
Мнится, дней так на пять.
И в глаза набросало
Мне из почек песка.
Навалилась усталость,
Задолбала тоска.
Нерв седалищный тянет —
Ни прилечь, ни присесть.
Быт бомжа — это тайна,
Жизнь вокзальная — «жесть»!
Расставанья не сладки,
Крик душевный высок.
Барин, дай хоть десятку
За печальный стишок!
По-моему, он добился всего, чего хотел. У него высокий пост, независимое положение и хорошая репутация.
Он категорически не согласен. Ему всего этого мало. Он ищет какой-то свой «букет» ощущений. Только, пожалуйста, не поймите это последнее слово из предыдущего предложения буквально. Строчки, которые сейчас я доверю вам, вовсе не о том, что входит в «джентльменский набор» успешного современного представителя сильного пола. Они о том, что туда не входит.
Пролетел тот отпуск незаметно,
Мы легко расстались, но любя!
Обмануть себя пытаюсь. Тщетно.
Жить теперь могу лишь для тебя.
Клятву дав друг другу не влюбляться,
Зная, что расстаться суждено,
Не боясь в постели ошибаться,
Пробовали терпкое вино.
Комом слез мое дыханье душат
Те слова, что были так нежны.
Двери все открыл в свою я душу
Для тебя — любимой нежены.
Пролетел тот отпуск, нет возврата,
Только мыслью я живу одной…
Ты, хоть клятву дали мы когда-то,
Стала самой близкой и родной.
И забыть тебя давно уж впору,
Ведь неделя в рамках жизни — миг.
Но душа срывается до ору!
Хоть и безголосый это крик…
...Не имеет смысла комментировать Стихи. Ведь никому никогда не удавалось объяснить любовь, нарисовать мечту, сфотографировать счастье. Они просто есть. И это чудо.
Его строчки тоже есть. И он пока, как и положено самоуверенным красивым мужчинам, по-моему, даже не понимает, чем владеет…
В окошко стукнуть: Бог, открой!
Стучать по дереву ль страдальцам?
Как легок путь назад, домой —
Полоске ржи и звездам сдаться…
